Перевод хромает, но не мешает воспринимать идею:

...в основе большинства проблем, которые я наблюдаю в семьях, школах, различных сообществах и организациях, лежит разобществление.

<...>

Мы отказываемся от связи, чтобы защититься от уязвимости, стыда, ощущения потерянности и бесцельности. Мы также отказываемся от связи, когда чувствуем, что люди, которые для нас являются лидерами, — наш начальник, учитель, наставник, родители или политики — не выполняют свою часть общественного договора.

Наглядным, хотя и болезненным, примером разобществления из-за нарушения общественного договора можно считать политику. Политики создают законы, которым сами не следуют или которые их не затрагивают. Их поведение приводит к тому, что многие люди теряют работу, разводятся или, того хуже, — попадают в тюрьму. Они пропагандируют ценности, которые редко проявляются в их собственном поведении. И даже простое наблюдение за тем, как они стыдят и обвиняют друг друга, унижает наше достоинство. Они не выполняют свою часть общественного договора, и статистика явки избирателей показывает, что мы стремимся к освобождению от связи с ними.

Религия — еще один пример разобществления из-за общественного договора. Во-первых, духовные лидеры сами не практикуют те ценности, которые проповедуют. Во-вторых, в нашем нестабильном мире мы часто отчаянно нуждаемся в абсолюте. Это реакция человека на страх. Когда религиозные лидеры используют наш страх и необходимость в большей уверенности для того, чтобы извлечь уязвимость из области духовности и превратить веру в «подчинение и последствия», вместо того чтобы учить, как бороться с неизвестным и как относиться к тайнам, тогда вся концепция веры рушится. Вера минус уязвимость равняется политике, или еще хуже экстремизму. Духовная связь и взаимодействие строятся не на подчинении.

Итак, вот вопрос: Намеренно мы не создаем разобществление и отчуждение в культурах своих семей, школ, общин и организаций. Тогда как это происходит? Где начинается этот разрыв?

Разрыв начинается здесь: мы не можем дать людям то, чего у нас нет. Кто мы есть — это гораздо важнее, чем то, что мы знаем или кем мы хотим быть.

Пространство между нашими практикуемыми (тем, что мы на самом деле делаем, нашим мышлением и чувствами) и нашими желаемыми (тем, что мы хотим делать, думать и чувствовать) ценностями представляет собой ценностный разрыв, или, как я это называю, «пропасть разобществления».

Именно в этом промежутке мы теряем сотрудников, клиентов, учеников, учителей, сообщества, и даже собственных детей. Мы можем сделать большой шаг — можем даже с разбега прыгнуть, чтобы пересечь эти ценностные разрывы, с которыми сталкиваемся дома, на работе, в школе, — но в какой-то момент, когда расщелина достигает определенного размера, мы уже не можем ничего изменить.

Читаю «Великие дерзания» Брене Браун (Brené Brown). Книга совсем не о дизайне, маркетинге, проектах, истории или искусстве, как большинство в моём списке. Шансы попасть в моё инфополе стремились к нулю. Книгу подарила сестра — это мощный импульс, так как она знает меня и любит хорошие книги. Любопытства ради начал читать и втянулся.

Получить представление об авторе и теме её исследования помогут записи выступлений на ТЕД-икс и основном ТЕДе:

О книге напишу отдельно, а сейчас хочу поделиться открытием о перфекционизме. Считал, что это положительная черта, Брене посеяла сомнения:

...ни разу за время сбора данных ни один человек не объяснял свои радости, успехи или искренность перфекционизмом. Снова и снова на протяжении многих лет в подтексте я слышала следующее: «Самые ценные и важные вещи в моей жизни появились, когда я нашла мужество быть уязвимой, несовершенной и сострадательной по отношению к себе».

<...>

Как и в случае с уязвимостью, перфекционизм буквально оброс мифологией. Я думаю, что полезно сначала рассмотреть то, чем перфекционизм не является.

• Перфекционизм — это не то же самое, что и стремление к совершенству. Перфекционизм не связан с полезными достижениями и ростом. Перфекционизм — это оборонительный ход. Это убеждение в том, что, если мы делаем все отлично и выглядим безупречно, мы можем минимизировать или избежать боли вины, осуждения и стыда. Перфекционизм — это 20-тонный щит, который мы тащим с собой, думая, что он защитит нас, хотя на самом деле он мешает нам быть увиденными.
• Перфекционизм — это не самосовершенствование. Перфекционизм, по своей сути, это попытка заработать одобрение. Большинство перфекционистов выросли в атмосфере вечной похвалы за достижение результатов и показателей (оценки, манеры, соблюдение правил, внешний вид, достижения в спорте). Где-то по пути они приняли эту опасную и вредную систему убеждений: «Я — то, что я могу выполнить и насколько хорошо я могу это выполнить. Выполнять. Достигать совершенства». Здоровое стремление к самосовершенствованию направлено на себя: как я могу самосовершенствоваться? Перфекционизм адресуется ко мнению окружающих: что они подумают? Перфекционизм — это вечное беспокойство.
• Перфекционизм — не ключ к успеху. Исследования показывают, что перфекционизм мешает достижениям. Перфекционизм коррелирует с депрессией, тревогой, зависимостью, застойностью жизни или упущенными возможностями. Страх неудачи, ошибок, несоответствия ожиданиям людей и критики не пускает нас на арену, где обитают здоровая конкуренция и стремления.
• И последнее: перфекционизм не помогает избежать стыда. Он является одной из форм стыда. Где мы боремся с перфекционизмом, там мы боремся со стыдом.

Данные исследования помогли мне расчистить путь через мифы и разработать следующее определение перфекционизма.

• Перфекционизм — это саморазрушительная система убеждений, вызывающая привыкание, в основе которой лежит мысль: если я выгляжу совершенно и делаю все идеально, то могу избежать или свести к минимуму болезненные чувства стыда, осуждения и вины.
• Перфекционизм является саморазрушительным просто потому, что совершенства не существует. Это недостижимая цель. Перфекционизм — это скорее восприятие, чем внутренняя мотивация, и нет никакого способа управлять этим восприятием, независимо от того, сколько времени и энергии мы тратим на эти попытки.
• Перфекционизм вызывает привыкание, потому что, когда мы испытываем стыд, осуждение и чувство вины, мы часто ищем причины в недостатке совершенства. Вместо того, чтобы поставить под вопрос порочную логику перфекционизма, мы еще сильнее укореняемся в своем стремлении выглядеть идеально и делать все правильно.
• Перфекционизм на самом деле связан со стыдом, осуждением и чувством вины, которые затем приводят к еще более сильному чувству стыда и вины: «Это моя вина. Я чувствую себя так, потому что я не достаточно хороша».